Неточные совпадения
К довершению бедствия глуповцы взялись
за ум. По вкоренившемуся исстари крамольническому обычаю,
собрались они около колокольни, стали судить да рядить и кончили тем, что выбрали из среды своей ходока — самого древнего в целом
городе человека, Евсеича. Долго кланялись и мир и Евсеич друг другу в ноги: первый просил послужить, второй просил освободить. Наконец мир сказал...
Испуганный тем отчаянным выражением, с которым были сказаны эти слова, он вскочил и хотел бежать
за нею, но, опомнившись, опять сел и, крепко сжав зубы, нахмурился. Эта неприличная, как он находил, угроза чего-то раздражила его. «Я пробовал всё, — подумал он, — остается одно — не обращать внимания», и он стал
собираться ехать в
город и опять к матери, от которой надо было получить подпись на доверенности.
Было очень трудно представить, что ее нет в
городе. В час предвечерний он сидел
за столом,
собираясь писать апелляционную жалобу по делу очень сложному, и, рисуя пером на листе бумаги мощные контуры женского тела, подумал...
Когда, отдохнув после трудного обеда, все
собрались к чаю, вдруг пришел воротившийся из
города обломовский мужик, и уж он доставал, доставал из-за пазухи, наконец насилу достал скомканное письмо на имя Ильи Иваныча Обломова.
Наконец мы
собрались к миссионерам и поехали в дом португальского епископа. Там, у молодого миссионера, застали и монсиньора Динакура, епископа в китайском платье, и еще монаха с знакомым мне лицом. «Настоятель августинского монастыря, — по-французски не говорит, но все разумеет», — так рекомендовал нам его епископ. Я вспомнил, что это тот самый монах, которого я видел в коляске на прогулке
за городом.
Раз после обеда отец мой
собрался ехать
за город.
Ему тотчас сказали, как что было; яростный офицер
собирался напасть на меня из-за угла, подкупить бурлаков и сделать засаду, но, непривычный к сухопутным кампаниям, мирно скрылся в какой-то уездный
город.
По временам, прослышав, что в таком-то
городе или селе (хотя бы даже
за сто и более верст) должен быть крестный ход или принесут икону, они
собирались и сами на богомолье.
Сестрица послушалась и была
за это вполне вознаграждена. Муж ее одной рукой загребал столько, сколько другому и двумя не загрести, и вдобавок никогда не скрывал от жены, сколько у него
за день
собралось денег. Напротив того, придет и покажет: «Вот, душенька, мне сегодня Бог послал!» А она
за это рожала ему детей и была первой дамой в
городе.
Увы!
За первой остановкой последовала вторая,
за ней третья, в пока мы дошли до центра
города, пан Крыжановский стал совершенно неузнаваем. Глаза его гордо сверкали, уныние исчезло, но, — что уже было совсем плохо, — он стал задирать прохожих, оскорблять женщин, гоняться
за евреями… Около нас стала
собираться толпа. К счастью, это было уже близко от дома, и мы поспешили ретироваться во двор.
После разрыва с Лизою Розанову некуда стало ходить, кроме Полиньки Калистратовой; а лето хотя уже и пришло к концу, но дни стояли прекрасные, теплые, и дачники еще не
собирались в пыльный
город. Даже Помада стал избегать Розанова. На другой день после описанного в предшедшей главе объяснения он рано прибежал к Розанову, взволнованным, обиженным тоном выговаривал ему
за желание поссорить его с Лизою. Никакого средства не было урезонить его и доказать, что такого желания вовсе не существовало.
— Вы теперь несколько дней должны остаться во Франкфурте, — сказала ему Джемма, — куда вам спешить? Веселей в другом
городе не будет. — Она помолчала. — Право, не будет, — прибавила она и улыбнулась. Санин ничего не отвечал и подумал, что в силу пустоты своего кошелька ему поневоле придется остаться во Франкфурте, пока не придет ответ от одного берлинского приятеля, к которому он
собирался обратиться
за деньгами.
По воскресеньям молодежь ходила на кулачные бои к лесным дворам
за Петропавловским кладбищем, куда
собирались драться против рабочих ассенизационного обоза и мужиков из окрестных деревень. Обоз ставил против
города знаменитого бойца — мордвина, великана, с маленькой головой и больными глазами, всегда в слезах. Вытирая слезы грязным рукавом короткого кафтана, он стоял впереди своих, широко расставя ноги, и добродушно вызывал...
Карлик мысленно положил отречься от всякой надежды чего-нибудь достичь и стал
собираться назад в свой
город. Савелий ему ничего не возражал, а напротив, даже советовал уехать и ничего не наказывал, что там сказать или ответить. До последней минуты, даже провожая карлика из
города за заставу, он все-таки не поступился ни на йоту и, поворотив с знакомой дороги назад в
город, побрел пилить дрова на монастырский двор.
Передонов не сомневался, что раскрытие в одном из гимназистов девочки обратит внимание начальства и что, кроме повышения, ему дадут и орден. Это поощряло его бдительно смотреть
за поведением гимназистов. К тому же погода несколько дней под ряд стояла пасмурная и холодная, на биллиард
собирались плохо, — оставалось ходить по
городу и посещать ученические квартиры и даже тех гимназистов, которые жили при родителях.
Манило
за город, на зелёные холмы, под песни жаворонков, на реку и в лес, празднично нарядный. Стали
собираться в саду, около бани, под пышным навесом берёз,
за столом, у самовара, а иногда — по воскресеньям — уходили далеко в поле,
за овраги, на возвышенность, прозванную Мышиный Горб, — оттуда был виден весь
город, он казался написанным на земле ласковыми красками, и однажды Сеня Комаровский, поглядев на него с усмешечкой, сказал...
Крикливый, бойкий
город оглушал, пестрота и обилие быстро мелькавших людей, смена разнообразных впечатлений — всё это мешало
собраться с мыслями. День
за днём он бродил по улицам, неотступно сопровождаемый Тиуновым и его поучениями; а вечером, чувствуя себя разбитым и осовевшим, сидел где-нибудь в трактире, наблюдая приподнятых, шумных, размашистых людей большого
города, и с грустью думал...
В августе Редька приказал нам
собираться на линию. Дня
за два перед тем, как нас «погнали»
за город, ко мне пришел отец. Он сел и не спеша, не глядя на меня, вытер свое красное лицо, потом достал из кармана наш городской «Вестник» и медленно, с ударением на каждом слове, прочел о том, что мой сверстник, сын управляющего конторою Государственного банка, назначен начальником отделения в казенной палате.
— А бей тебя сила господня! Это, видно, опять Хапун в
город поспешает
за добычей. Видишь ты, собачья вера, как заленился на этот раз: полночь пробило, а он еще только в дорогу
собрался…
— Погоди! Еще неизвестно, что будет. Властные люди
города стали часто
собираться вместе, тайно беседуя о чем-то, и наконец обывателям стало известно, что отец Исаия скажет
за поздней обедней проповедь, которая объяснит все тревоги и рассеет их, что Штрехель устроит в «Лиссабоне» какой-то особенный спектакль, а исправник потребует из губернии трех полицейских, если же можно, то и солдат.
На другой день поутру явились мы с Панаевым в университет
за полчаса до начала лекций, чтобы успеть рассказать о своих приобретениях и чтобы узнать, удачна ли была ловля наших соперников; мы знали, что они также
собирались идти
за город.
Был у персидского царя правдивый визирь Абдул. Поехал он раз к царю через
город. А в
городе собрался народ бунтовать. Как только увидали визиря, обступили его, остановили лошадь и стали грозить ему, что они его убьют, если он по-ихнему не сделает. Один человек так осмелился, что взял его
за бороду и подергал ему бороду.
Поутру, когда я проснулся, как пораздумал, что
за меня брат идет, стало мне тошно. Я и говорю: «Не ходи, Николай, мой черед, я и пойду». А он молчит и
собирается. И я
собираюсь. Пошли мы оба в
город на ставку. Он становится, и я становлюсь. Оба мы ребята хорошие, стоим — ждем, не бракуют нас. Старший брат посмотрел на меня — усмехнулся и говорит: «Будет, Петр, ступай домой. Да не скучайте по мне, я своей охотой иду». Заплакал я и пошел домой. А теперь как вспомню про брата, кажется бы жизнь
за него отдал.
Шел
за городом один юноша и увидел оленя, такого рослого и красивого, что до тех пор и не видывал. И захотел он угодить правителю: побежал в
город, пришел в его палаты и сказал об олене слугам. Донесли о том Аггею, и приказал он
собираться на охоту.
Прибежал товарищ,
собрался народ, смотрят мою рану, снегом примачивают. А я забыл про рану, спрашиваю: «Где медведь, куда ушел?» Вдруг слышим: «Вот он! вот он!» Видим: медведь бежит опять к нам. Схватились мы
за ружья, да не поспел никто выстрелить, — уж он пробежал. Медведь остервенел, — хотелось ему еще погрызть, да увидал, что народу много, испугался. По следу мы увидели, что из медвежьей головы идет кровь; хотели идти догонять, но у меня разболелась голова, и поехали в
город к доктору.
Привели раз на каторгу новых колодников. Вечером все старые колодники
собрались вокруг новых и стали их расспрашивать, кто из какого
города или деревни и кто
за какие дела. Аксенов тоже подсел на нары подле новых и, потупившись, слушал, кто что рассказывал. Один из новых колодников был высокий, здоровый старик лет 60-ти, с седой стриженой бородой. Он рассказывал,
за что его взяли. Он говорил...
— Да все в беспокойствах, все в хлопотах, — участливо промолвила Ираида. — В
город на житье
сбирается, до выгонки хочет там устроиться… А тут еще эти неприятности одна вслед
за другой: Марья Гавриловна замуж вышла, Прасковья Патаповна…
И вдруг мне представилось: кто-то разломал клетку и выпустил на волю мудрого зверя с разбуженною, человеческою мыслью. Ливийская пустыня — сейчас
за городом. И зверь пришел в родную пустыню, к родным зверям, вольным детям песков. И
собрались дети песков, бегающие, летающие и ползающие, и окружили мудрого зверя, с удивлением и страхом вглядываясь в его страшные, говорящие глаза, полные темного знания.
— Дела, господа, очень плохи. Не сегодня-завтра большевики будут по эту сторону Перекопа. В
городе паника. Сорок банкиров и фабрикантов наняли
за двести тысяч отдельный пароход и
собираются уезжать.
Нужно было теперь ждать до утра, оставаться здесь ночевать, а был еще только шестой час, и им представлялись длинный вечер, потом длинная, темная ночь, скука, неудобство их постелей, тараканы, утренний холод; и, прислушиваясь к метели, которая выла в трубе и на чердаке, они оба думали о том, как всё это непохоже на жизнь, которой они хотели бы для себя и о которой когда-то мечтали, и как оба они далеки от своих сверстников, которые теперь в
городе ходят по освещенным улицам, не замечая непогоды, или
собираются теперь в театр, или сидят в кабинетах
за книгой.
В настоящее время это один из самых видных торговцев у нас в
городе. Он торгует посудой, табаком, дегтем, мылом, бубликами, красным, галантерейным и москательным товаром, ружьями, кожами и окороками. Он снял на базаре ренсковый погреб и, говорят,
собирается открыть семейные бани с номерами. Книги же, которые когда-то лежали у него на полках, в том числе и третий том Писарева, давно уже проданы по 1 р. 5 к.
за пуд.
В половине восемнадцатого столетия разбои, убийства, воровство и мошенничество развились в Москве в огромных размерах. Со всех сторон, зимою и летом,
собиралось в Белокаменную то особое население, которое встречается во всех больших
городах и существует
за счет ближнего: обманом, воровством, насильственным отнятием собственности.
Собрался народ, стали сновать лодки по течению реки, закинули невод. Все напрасно, ни живого, ни мертвого Жучка не нашли. Только через дня два,
за несколько верст от
города усмотрен труп его, прибитый к берегу волнами; раки успели уж полакомиться им.